Достоевский и толстой
Басинский П.В. Почему не встретились Толстой и Достоевский?
Иногда с удивлением спрашивают: а что, Достоевский и Толстой не были знакомы? Как? Почему? Ведь они жили в одно время и принадлежали примерно к одному поколению: Достоевский родился в 1821 году, а Толстой — в 1828-м. У них был общий товарищ — Н.Н. Страхов, критик и философ. Был общий, скажем так, литературный оппонент и конкурент, отношения с которым у обоих сразу не сложились, — И.С. Тургенев. Оба, хотя и в разное время, «окормлялись» возле издателя «Современника» Н.А. Некрасова.
Ну и, наконец, это было бы просто логично — познакомиться двум величайшим прозаикам мира, раз уж довелось им родиться в одной стране и в одно время. Правда, Толстой жил под Тулой, а Достоевский — в Петербурге и за границей. Но Толстой бывал в Петербурге по делам, а в Ясную Поляну к нему приезжали писатели и рангом помельче, и всех он охотно принимал. Неужели тому же Н.Н. Страхову не пришло в голову свести вместе двух наших равноапостольных гениев, Петра и Павла русской прозы? Неужели им самим ни разу не приходило в голову, что надо бы встретиться и поговорить? Тем более что оба читали и ценили друг друга. Красивая была бы встреча!
Нет, им не удалось познакомиться. Хотя такая возможность была, и даже дважды. 10 марта 1878 года, находясь в Петербурге, где он заключал купчую крепость на покупку у барона Бистрома самарской земли, Толстой посетил публичную лекцию 24-летнего входящего в моду философа, магистра Петербургского университета Владимира Соловьева, будущего «отца» русского символизма. На этой лекции были Страхов и Достоевский. Казалось, всё говорило за то, чтобы близко знакомый и с Толстым, и с Достоевским Страхов познакомил двух главных прозаиков современности, которые давно желали встретиться друг с другом. Но Страхов этого не сделал. В воспоминаниях вдовы Достоевского Анны Григорьевны это объясняется тем, что Толстой просил Страхова ни с кем его не знакомить. И это очень похоже на поведение Толстого в ненавистном ему Петербурге, где он чувствовал себя совершенно чужим.
Интересной была реакция Достоевского на так называемый «духовный переворот» Толстого. Она интересна еще и тем, что очень точно отражает мнение литературных кругов вообще о том, что происходило с Толстым в начале восьмидесятых годов. В мае 1880 года во время торжественного открытия памятника Пушкину в Москве, когда Достоевский произносил свою знаменитую «пушкинскую» речь, среди собравшихся писателей Толстого не было. Зато циркулировал слух, что Толстой в Ясной Поляне. сошел с ума. 27 мая 1880 года Достоевский писал жене: «Сегодня Григорович сообщил, что Тургенев, воротившийся от Льва Толстого, болен, а Толстой почти с ума сошел и даже, может быть, совсем сошел». Это означает, что, возможно, слух о «сумасшествии» Толстого пустил в Москве именно Тургенев. Перед этим он посетил Толстого в Ясной Поляне, они помирились, и Толстой рассказал ему о своих новых взглядах. Но насколько же легко приняли братья-писатели этот слух, если уже на следующий день в письме к жене Достоевский сообщает: «О Льве Толстом и Катков подтвердил, что, слышно, он совсем помешался. Юрьев (Сергeй Андреевич Юрьев – писатель и переводчик, председатель Общества любителей российской словесности, знакомый Толстого. — П.Б.) подбивал меня съездить к нему в Ясную Поляну: всего туда, там и обратно менее двух суток. Но я не поеду, хотя очень бы любопытно было».
То есть Достоевский, смущенный слухами о «сумасшествии» Толстого, решил не рисковать. Таким образом, еще одна возможность знакомства двух писателей была потеряна. едва ли не из-за обычного писательского злословия.
Но у Толстого с Достоевским был и еще один общий знакомый — графиня А.А. Толстая, тетка Льва Николаевича и его духовный корреспондент. Зимой 1881 года, незадолго до кончины Достоевского, она близко сошлась с ним. «Он любит вас, — писала она Толстому, — много расспрашивал меня, много слышал об вашем настоящем направлении и, наконец, спросил меня, нет ли у меня чего-либо писанного, где бы он мог лучше ознакомиться с этим направлением, которое его чрезвычайно интересует». Alexandrine, как называли ее в светских кругах, дала Достоевскому прочесть письма к ней Толстого 1880 года, написанные в то время, когда Толстой, по общему мнению, «сошел с ума». В «Воспоминаниях» она писала:
«Вижу еще теперь перед собой Достоевского, как он хватался за голову и отчаянным голосом повторял: «Не то, не то. » Он не сочувствовал ни единой мысли Льва Николаевича. »
Такова была реакция Достоевского на духовный кризис Толстого.
Совсем другой был отклик Толстого на cмepть Достоевского.
5 февраля 1881 года (Достоевский умер 28 января старого стиля) Толстой писал Страхову в ответ на его письмо: «Я никогда не видал этого человека и никогда не имел прямых отношений с ним, и вдруг, когда он умер, я понял, что он был самый близкий, дорогой, нужный мне человек. И никогда мне в голову не приходило меряться с ним — никогда. Всё, что он делал (хорошее, настоящее, что он делал), было такое, что чем больше он сделает, тем мне лучше. Искусство вызывает во мне зависть, ум тоже, но дело сердца — только радость. Я его так и считал своим другом, и иначе не думал, как то, что мы увидимся, и что теперь только не пришлось, но что это мое. И вдруг за обедом — я один обедал, опоздал — читаю: умер. Опора какая-то отскочила от меня. Я растерялся, а потом стало ясно, как он мне был дорог, и я плакал, и теперь плачу».
За два дня до этого Страхов писал Толстому: «Он один равнялся (по влиянию на читателей) нескольким журналам. Он стоял особняком среди литературы, почти сплошь враждебной, и смело говорил о том, что давно было признано за «coблaзн и безумие». » Но что было «coблaзном и безумием» с точки зрения литературной среды того времени? А вот как раз проповедь христианства как последней истины.
На этом, по мнению писателей, помешался перед cмepтью Гоголь, это было пунктом «безумия» Достоевского, и от этого же самого «сошел с ума» Толстой. И Толстой, не медля, принимает эстафету «безумия». Случайно или нет, но именно после cмepти Достоевского с маленького рассказа «Чем люди живы», написанного в 1881 году, начинается «поздний» Толстой, взгляды которого на жизнь, на религию, на искусство совершенно противоположны тем, которые приняты в «нормальном» обществе и которые сам же Толстой недавно принимал.
Басинский П.В. Скрипач не нужен. М., 2014. С. 34—37.
Толстой и Достоевский: потрясенные ужасом
Приблизительное время чтения: меньше минуты.
Чувство подлинного ужаса не раз пытались фиксировать в литературе. Хаpaктерно, что опыт подобного поистине посюстороннего переживания в равной степени был знаком и Льву Толстому, и Федору Достоевскому. Наиболее известен опыт первого из них, так как именно столкновение с ужасом сыграло, быть может, определяющую роль во всей жизни Льва Николаевича.
Доподлинно известно, что случилось это 1 сентября 1869 года, когда Толстой, в то время уже весьма преуспевающий автор, направляясь в Пензенскую губернию с целью приобретения земли, остановился заночевать в городе Арзамасе. Что на самом деле случилось с ним той ночью в гостинице, известно лишь по его короткому письму жене. Но и по свидетельству его близких, и по истории всего его творческого пути очевидно, что это серьезно изменило классика, заставив его обратиться к теме глубокого религиозного поиска. Толстой писал жене: «Было 2 ночи, я устал страшно, хотелось спать, и ничего не болело. Но вдруг на меня нашла тоска, страх, ужас, такие, каких я никогда не испытывал. Подробности этого чувства я тебе расскажу впоследствии; но подобного мучительного чувства я никогда не испытывал и никому не дай Бог испытывать».
Рассказал ли он подробности или нет — опять же неизвестно. Однако позже, в «Записках cyмacшедшего», которые он то начинал, то бросал писать вплоть до самой cмepти, Толстой попытался в художественной форме реконструировать те события. В тексте есть совершенно автобиографический отрывок на этот счет.
«Как, я помню, мучительно мне было, что комнатка эта была именно квадратная. Окно было одно, с гардинкой, — красной. Стол карельской березы и диван с изогнутыми сторонами. Мы вошли. Сергeй устроил самовар, залил чай. А я взял подушку и лег на диван. Я не спал, но слушал, как Сергeй пил чай и меня звал. Мне страшно было встать, разгулять сон и сидеть в этой комнате страшно. Я не встал и стал задремывать. Верно, и задремал, потому что когда я очнулся, никого в комнате не было и было темно. Заснуть, я чувствовал, не было никакой возможности. Зачем я сюда заехал. Куда я везу себя. От чего, куда я убегаю? — Я убегаю от чего-то страшного и не могу убежать. Я всегда с собою, и я-то и мучителен себе. Я, вот он, я весь тут. Ни пензенское, ни какое именье ничего не прибавит и не убавит мне. А я-то, я-то надоел себе, несносен, мучителен себе. Я хочу заснуть, забыться и не могу. Не могу уйти от себя. Я вышел в коридор. Сергeй спал на узенькой скамье, скинув руку, но спал сладко, и сторож с пятном спал. Я вышел в коридор, думая уйти от того, что мучило меня. Но оно вышло за мной и омрачало все. Мне так же, еще больше страшно было. “Да что это за глупость,— сказал я себе, — Чего я тоскую, чего боюсь”. — “Меня,— неслышно отвечал голос cмepти. — Я тут”. ».
Читайте также Обострение русско-японских противоречийИнтересно провести параллель между этим событием и тем, что чуть ранее Федор Михайлович Достоевский описывал в книге «Униженные и оскорбленные».
«. Надо сознаться во всем откровенно: от расстройства ли нерв, от новых ли впечатлений в новой квартире, от недавней ли хандры, но я мало-помалу и постепенно, с самого наступления сумерек, стал впадать в то состояние души, которое так часто приходит ко мне теперь, в моей болезни, по ночам, и которое я называю мистическим ужасом. Это — самая тяжелая, мучительная боязнь чего-то, чего я сам определить не могу, чего-то непостигаемого и несуществующего в порядке вещей, но что непременно, может быть, сию же минуту, осуществится, как бы в насмешку всем доводам разума придет ко мне и станет передо мною как неотразимый факт, ужасный, безобразный и неумолимый. Боязнь эта возрастает обыкновенно все сильнее и сильнее, несмотря ни на какие доводы рассудка, так что наконец ум, несмотря на то, что приобретает в эти минуты, может быть, еще большую ясность, тем не менее лишается всякой возможности противодействовать ощущениям. Его не слушаются, он становится бесполезен, и это раздвоение еще больше усиливает пугливую тоску ожидания. Мне кажется, такова отчасти тоска людей, боящихся мертвецов. Но в моей тоске неопределенность опасности еще более усиливает мучения…»
Достоевский и толстой
- О САЙТЕ
- ПОДПИСКА
- ПЕРВАЯ
- БЛОГ-КНИГИ
- TV
- КОЛОНКИ
- ТРИПЫ
- БЛОГ
Игорь Волгин. Уйти ото всех. Долгое прощание — 3.
22 апреля, 2011
АВТОР: admin
Продолжаем публикацию главы из книги «Лев Толстой. Последний дневник. / Игорь Волгин. Уйти ото всех» (Издательство ВК, 2010, 580 с.).
«О Достоевском он говорил неохотно…»
«Достоевский – богатое содержание, серьезное отношение к делу и дурная форма» (у Тургенева, например, по его мнению, «прекрасная форма, никакого дельного содержания и несерьезное отношение к делу»).
Это говорится в 1890 году. Летом 1894-го, слушая читаемую по вечерам книгу В. Розанова «Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского», Толстой раздумчиво замечает, что «Достоевский – такой писатель, в которого непременно нужно углубиться, забыв на время несовершенство его формы, чтобы отыскать под ней действительную красоту». Видимо, ему интересен ход розановских рассуждений. Что же касается «ремесла» – тут он по-прежнему строг. «А небрежность формы у Достоевского поразительная, однообразные приемы, однообразие в языке». «Огромное содержание, но никакой техники», – настойчиво будет повторять он на протяжении десятилетий.
За этим недоверием к форме скрывается, кажется, нечто иное. Толстого не устраивает сама художественная методология Достоевского, сами принципы его миропостижения.
Толстой в максимальной степени «высветляет» свою прозу; он старается объяснить, обсудить, «дегерметизировать» хаpaктеры действующих в его романах персонажей, твердо установить их взаимные связи, как можно точнее зафиксировать все их притяжения и отталкивания. Толстой не терпит двусмысленностей, намеков, умолчаний: его усилия направлены к тому, чтобы уничтожить неопределенность.
Если у Достоевского важнейшие художественные смыслы часто уведены, загнаны, запрятаны в подтекст, то автор «Войны и мира» занят задачей прямо противоположной: он стремится вывести эти смыслы наружу – в текст – из тьмы внетекстового хаоса; он хочет твердым комментирующим словом объять и объяснить всю полноту душевных и исторических движений. Для него приемы Достоевского – это та же «рифма», с помощью которой, как он полагает, поэты только отвлекают от сути дела.
Итак, творческие доминанты Толстого и Достоевского совершенно различны. Толстому трудно представить, каким образом героям Достоевского удается без особых хлопот произносить свои пространные монологи. И объяснить – почему его романные ситуации то и дело разрешаются конфузами, скандалами, падениями и катастрофами. Разумеется, «так в жизни не бывает». В жизни чаще бывает как у Толстого. Но ведь, в отличие от автора «Войны и мира» – «настоящего реалиста», Достоевский «всего лишь», как он сам себя именует, «реалист в высшем смысле». Его интересует не столько жизнь в ее чувственно-осязаемых проявлениях (хотя и она тоже!), сколько метафизика жизни. У него, говорит Бердяев, «было одно ему присущее небывалое отношение к человеку и его судьбе – вот где нужно искать пафос, вот с чем связана единственность его творческого типа. У Достоевского ничего и нет, кроме человека, все раскрывается лишь в нем, все подчинено лишь ему».
У Толстого, надо заметить, «человек» тоже ничуть не забыт. Но видится он ему совсем по-иному.
Достоевский не стремится к внешнему правдоподобию – для него важнее «последняя правда».
Но та же правда важна и для Толстого. Перечисляя писателей, которые, по его мнению, являют образцы истинного искусства, проникнутого «христианским чувством» и «объединяющего людей», он наряду с Гюго, Диккенсом, Шиллером называет и Достоевского. Достоевский назван также в числе трех русских классиков (кроме еще Пушкина и Гоголя), для которых «существовали нравственные вопросы». Толстому, убежденному врагу алкоголя, нравится мысль Достоевского о том, что «в России добрые люди – почти всегда пьяные люди, и пьяные люди – всегда добрые люди». (Очевидно, это относится Толстым к области христианских чувств.) В заслугу Достоевскому также поставлено то, что он показал живую душу в преступнике: «даже среди самых отчаянных живорезов-каторжников – и у них находил хорошие стороны».
Но душа самого автора «Бесов» остается для Толстого тайной за семью печатями. Он говорит Горькому, что один из «cyмacшедших персонажей» Достоевского «живет, мстя себе и другим за то, что послужил тому, во что не верил». И Толстой добавляет: «Это он сам про себя написал, то есть это же он мог бы сказать про самого себя». (Подобное утверждение, кстати, полностью совпадает с мнением Н. Н. Страхова, высказанным в письме 1883 года, – о том, что Достоевский был похож на таких своих героев, как Подпольный, Свидригайлов, Ставрогин, и что все его романы «составляют самооправдание, доказывают, что в человеке могут ужиться с благородством всякие мерзости».)
Трудно судить, насколько «близко к тексту» автор «Песни о Буревестнике» передает толстовские сентенции: они недалеки от суждений самого Горького на сей счет. С другой стороны, слова о том, что Достоевский при всей своей искренности «политиканствовал и кокетничал», вполне в духе позднего, бескомпромиссного и всеотрицающего автора «В чем моя вера?». Разброс оценок свидетельствует о том, что Толстой, обычно категоричный в своих литературных пристрастиях, с этим предметом еще не определился.
«О Достоевском, – свидетельствует Горький, – он говорил неохотно, натужно, что-то обходя, что-то преодолевая». То есть как бы избегая высказываться до конца. Толстого печалит не только их давняя невстреча: сомневающийся в личном бес cмepтии, он тем не менее задумывается о том, какой может быть их встреча там.
Когда, говорит Маковицкий, Софья Андреевна сообщает Толстому, что они с Достоевским «соседи в Историческом музее» (то есть комнаты с их архивами располагаются рядом), Толстой отвечает: «Надеюсь скоро в настоящем соседстве быть». Но в том соседстве уже неуместен диалог.
Толстой убежден, что автору «Карамaзoвых» следовало бы познакомиться с «учением Конфуция или буддистов, это успокоило бы его». Ибо это – «главное, что нужно знать всем и всякому». Очевидно, он предполагает, что Достоевский в своем поиске истины успокоился бы на том, на чем хотел бы успокоиться сам Толстой. И – при благоприятном расположении звезд – стал бы его единомышленником и сочувствователем.
Им говорятся иногда странные вещи.
«Он был человек буйной плоти, – доверительно сообщает Толстой внимательно слушающему его Горькому, – рассердится – на лысине у него шишки вскакивают и ушами двигает». Интересно, откуда явились столь впечатляющие физиологические подробности? Ведь сам Толстой Достоевского никогда не видел, а в доступной ему мемуаристике ничего подобного не встретишь. Приходится опять предположить, что источником подобных наблюдений был не кто иной, как покойный Николай Николаевич Страхов.
«Чувствовал много, а думал! – плохо, – продолжает Толстой, – он у этих, у фурьеристов, учился думать, у Буташевича и других. Потом – ненавидел их всю жизнь. В крови у него было что-то еврейское. (Вот бы поразился автор «Дневника писателя» этому сенсационному заявлению! – И. В.) Мнителен был, самолюбив, тяжел и несчастен. (Опять – почти буквальный – повтор страховских хаpaктеристик. – И. В.) Странно, что его так много читают, не понимаю – почему! Ведь тяжело и бесполезно, потому что все эти Идиоты, Подростки, Раскольниковы и все – не так было, все проще, понятнее».
Толстой верен себе, вернее – своему художническому взгляду. Если бы он писал обо «всех этих» Идиотах, Раскольниковых и т. д., он бы, разумеется, изобразил их совсем иначе («проще, понятнее»!). Но ведь это – герои Достоевского. У Толстого невозможно представить подобных персонажей (как невозможно представить, чтобы Достоевский написал Андрея Болконского или Наташу Ростову). Это не только разные углы зрения, это разный опыт души. «Истинный» (допустим) реализм Толстого настороженно вглядывается в изыски «реализма в высшем смысле»: не так ли Рафаэль взирал бы, положим, на полотна Марка Шагала? (Хотя публично, в тpaктате «Что такое искусство?», Достоевский отнесен к лучшим образцам изящной словесности.)
Читайте также Россия в начале 21 века…Однажды Н. Н. Страхов, гостя в Ясной Поляне, заметит по поводу Сони Мармеладовой, что «это совершенная выдумка, что просто стыдно читать об этой Соне» (мнение, кстати, совпадающее с позднейшими инвективами В. Набокова). «Вот как вы строго судите, и верно», – сочувственно удивится Толстой. Он, кстати, полагает шедевром только первые главы «Преступления и наказания»; дальше, по его мнению, Достоевский «мажет».
П. А. Сергеенко свидетельствует, что к Достоевскому «как к художнику» Толстой относился «с глубоким уважением, и некоторые его вещи, особенно “Преступление и наказание” и первую часть “Идиота” считал удивительными. “Иная, даже небрежная страница Достоевского, – как-то сказал Лев Николаевич, – стоит многих томов многих теперешних писателей. На днях для «Воскресения» я прочел его «Записки из Мертвого дома». Какая это удивительная вещь!”».
Вообще-то, «для “Воскресения”» он мог бы прочитать и «Братьев Карамaзoвых»: особенно сцену суда. (К этому сюжету мы еще обратимся.)
В 1906 году Чертков запишет его слова: «Достоевский, да – это писатель большой. Не то что писатель большой, а сердце у него большое. Глубокий он. У меня никогда к нему не переставало уважение».
«Большое сердце» – решающий аргумент для Толстого. Оно оказывается важнее всего остального. «У Достоевского никогда такой техники не было, какая теперь у барынь», – скажет он корреспонденту «Новостей дня», имея в виду понаторевших в этом деле пишущих дам. Понятна и неизменно высокая оценка «Мертвого дома» – этого самого толстовского из произведений Достоевского. Недаром в «Круг чтения» включаются две главки – «Орел» и «Cмepть в госпитале».
Осматривая 31 января 1910 года вновь открытую народную библиотеку в Ясной Поляне и заметив на полках «Записки из Мертвого дома», он осведомится: «Достоевский не весь?». Вопрос можно понять двояко: то ли и этого достаточно, то ли – что вероятнее – желательно наличие всего Достоевского.
Он как-то скажет Булгакову: «У Достоевского нападки на революционеров не хороши: он судит о них как-то по внешности, не входя в их настроения».
Сколь изумился бы он, узнав, что автор «Карамaзoвых» задумывал сделать цареубийцей своего любимого героя – Алешу. Но написать повесть о революционерах – входит и в творческие замыслы позднего Толстого.
«Они, – замечает о персонажах Достоевского Ф. Степун, – принадлежат не миру эмпирической действительности, но миру духовной реальности. Неверно, однако, считать их видениями субъективной фантазии Достоевского. И Ставрогин, и Кириллов (П. Верховенский? – И. В.) оказались главными силами и деятелями большевистской революции. И в этой их действенности заключается их действительность».
Да: движителями русской Смуты стали отнюдь не Платон Каратаев и не Катюша Маслова.
Толстому на исходе жизни Достоевский вспоминается особенно часто.
Продолжение — здесь.
Достоевский и толстой
Лев Толстой, Федор Достоевский
Без любви жить легче. Слезинка ребенка. Дневник писателя
© ООО «Издательство ACT»
«…Когда он умер, я понял, что он был самый близкий, дорогой, нужный мне человек»
«Два исполина», «глыбы», «гиганты», «два гения золотого века русской культуры», «величайшие писатели за всю историю культуры». Так называли современники двух великих русских писателей – Федора Достоевского и Льва Толстого. И эти высокие звания за ними сохраняются до сих пор: конкуренции им так никто и не составил. Более того, многие нынешние известные писатели признаются, что «два исполина» были их Учителями: они отталкивались от их произведений, чтобы создать свой собственный художественный космос. Конечно, как у всех ярких личностей, у Толстого и Достоевского были и враги, и завистники, называющие первого «барином, юродствующим во Христе», а второго – «тарантулом», «банкой с пауками». Но никто не прославил так русскую литературу, как эти гении. Их имена и по сегодняшний день произносятся во всем мире с восхищением.
И тем страннее выглядит поразительный факт из их жизни: они ни разу не встретились! Хотя родились в двадцатых годах ХIХ века с разницей лишь в семь лет. И жили не так далеко: Толстой – под Тулой, Достоевский – в Питере. У них были общие знакомые. Например, общий литературный оппонент Иван Тургенев, руководитель журнала «Современник» Николай Некрасов, философ Николай Страхов. И почему-то ни одному из них не пришло в голову взять да и привезти одного к другому.
Однажды 10 марта 1878 года Толстой и Достоевский даже посетили одно собрание – лекцию магистра Петербургского университета Владимира Соловьева. Они находились в одном зале, возможно, даже сидели почти рядом, но даже случайно глазами не встретились, в дверях не столкнулись. Достоевский был со Страховым. Почему тот даже не подумал, наконец, познакомить двух «гигантов»? Загадка.
А ведь они так восхищались творчеством друг друга! Достоевский был в восторге от романов «Война и мир» и «Анна Каренина», называл автора «богом искусства» и «необыкновенной высоты художником», а его творчество «гениальным». В статье об «Анне Карениной», которую он поместил в своем «Дневнике писателя» Федор Михайлович писал: «Такие люди, как автор Анны Карениной, – суть учители общества, а мы лишь ученики их». Толстой же, по его собственному признанию, «умилялся», читая «Униженных и оскорбленных». А в одном из своих писем писал своему другу: «…читал «Записки из мертвого дома». Я много забыл, перечитал и не знаю лучше книги изо всей новой литературы, включая Пушкина… Я наслаждался вчера целый день, как давно не наслаждался. Если увидите Достоевского, скажите ему, что я его люблю». А последней книгой, которую читал Толстой перед своей cмepтью, были «Братья Карамaзoвы». Вот как была велика сила притяжения между гениями, однако их пути все время расходились. Кроме того, не смотря на то, что оба переписывались со всеми видными писателями, друг другу они не отправили ни одного письма. Снова загадка, над которой литературоведы и биографы до сих пор ломают голову.
Конечно, в первую очередь исследователи списывают «не встречу» на случайное стечение обстоятельств. Так, например, в 1855 году Толстой приезжал в Петербург к Тургеневу и Некрасову. Но Достоевского в городе не было, он был в ссылке. Когда же он вернулся из заключения, Толстой уже в Питере не появлялся, проводил почти все время только в Ясной Поляне или в Москве. Но Достоевский же мог доехать до Москвы?
По другой версии, писатели, восхищаясь творчеством друг друга, все-таки относились друг к другу с прохладцей. И, возможно, стремясь к встрече, подсознательно противились этому желанию. Опасались разочаровать и разочароваться?
Так, по воспоминаниям современников, Достоевский не скрывал, что Толстой – больше художник, чем мыслитель. А Толстой критически относился к манере и стилю письма коллеги. И вообще, как писал позже Максим Горький в своей книге о Толстом, «о Достоевском он говорил неохотно, натужно, что-то обходя, что-то преодолевая». По сведениям биографов, Достоевский за год перед своей cмepтью, в 1880 году, даже все-таки собрался приехать в Ясную Поляну, но поверил распространившимся слухам о сумасшествии Льва Николаевича и испугался встречаться с безумцем. 27 мая 1880 года Достоевский писал жене: «Сегодня Григорович сообщил, что Тургенев, воротившийся от Льва Толстого, болен, а Толстой почти с ума сошел и даже, может быть, совсем сошел». Хотя в это время и самого Федора Михайловича многие недоброжелатели считали бесноватым из-за эпилептических припадков. Да и кого из гениев не называли cyмacшедшим?
Л. Толстой и Достоевский
«Л. Толстой и Достоевский» — литературно-критическое эссе Д. С. Мережковского, публиковавшаяся в 1900—1901 годах в журнале С. П. Дягилева «Мир искусства» и изданное отдельным двухтомником в 1902 году. Работа, опубликование которой совпало с Определением Святейшего Синода № 557 о графе Льве Толстом, вызвала широкий общественный резонанс [1] .
«Лев Толстой и Достоевский» считается наиболее значительным произведением Мережковского в жанре литературного исследовательского эссе. Работа отчасти была посвящена путям становления всей русской литературы, а отчасти — эволюции мировоззрения самого Мережковского [2] . В идейную основу эссе легла дилемма о христианстве и язычестве. Как отмечал о. Александр Мень, язычником здесь представал Лев Толстой («тайновидец плоти»); ему противостоял Достоевский — «тайновидец духа». Мережковский продолжил в этой своей литературной работе поиск синтеза между Ветхим Заветом (говорившим о плоти) и Новым Заветом (говорившим о духе). [3]
Д. С. Мережковский не был первым автором, подвергнувшим анализу творчество Л. Н. Толстого: до него это делали Н.Г. Чернышевский (о «Севастопольских рассказах») и Д. И. Писарев («Промахи незрелой мысли» о «Детстве. Отрочестве. Юности»; «Старое барство» по роману «Война и мир»). Оценку творчества Л. Толстого давали также Некрасов, Салтыков-Щедрин, Михайловский, Горький, Вересаев и другие современники писателя. Однако исследование Мережковского многими впоследствии было признано наиболее подробным и обстоятельным [4] .
Содержание
Предыстория
К началу XX века Д.Мережковской всерьёз занялся осмыслением вопросов, связанных с христианством и соборной церковью. Г. Адамович в статье «Мережковский» вспоминал, что «если разговор был действительно оживлен, если было в нём напряжение, рано или поздно сбивался он на единую, постоянную тему Мережковского — на смысл и значение Евангелия. Пока слово это не было произнесено, спор оставался поверхностным, и собеседники чувствовали, что играют в прятки». [5] Спроецировав ход своих философских исканий на историю русской литературы, Мережковский решил выразить их, противопоставив двух её классиков.
Читайте также Начало возвышения москвы во второй половине хiv векаМежду тем, после того, как 23 февраля 1901 года вышло «Определение Святейшего Синода за № 557 с посланием верным чадам Православной Греко-Российской Церкви о графе Льве Толстом», развернулся ожесточённый конфликт Л.Толстого с церковью. Сочувствие российской интеллигенции в целом было на стороне писателя. Пресса печатала фельетоны и пасквили, направленные против Синода, карикатуры на Победоносцева.
«Его имя было у всех на устах, все взоры были обращены на Ясную Поляну; присутствие Льва Толстого чувствовалось в духовной жизни страны ежеминутно», — вспоминал П. П. Перцов. «Два царя у нас: Николай II и Лев Толстой. Кто из них сильнее? Николай II ничего не может сделать с Толстым, не может поколeбaть его трон, тогда как Толстой, несомненно, колeблет трон Николая и его династии», — писал А. С. Суворин.
После ухудшения состояния здоровья Толстого по адресу «Торквемады»-Победоносцева, в радикальной студенческой среде произносились вполне определенные угрозы. «Теперь в Москве головы помутились у студентов по случаю ожидаемой cмepти Толстого. В таких обстоятельствах благоразумие требует не быть мне в Москве, где укрыться невозможно», — писал Победоносцев.
Д. С. Мережковский вполне определённо высказал поддержку позиции церкви, хоть и отметил в письме председателю Неофилологического общества А. Н. Веселовскому: «Мое отношение к Толстому, хотя и совершенно цензурное, но не враждебное, а скорее сочувственное».
Содержание
Основную идею эссе автор сформулировал в предисловии к полному собранию сочинений. Книга, по его словам, была посвящена борьбе двух начал в русской литературе, противодействию двух правд — Божеской и Человеческой. Преемником «земного начала, человеческой правды» в русской литературе Мережковский считает Л. Толстого, а носителем духовного начала, правды Божеской — Ф. Достоевского. Сравнивая писателей, Мережковский видит истоки их творчества в А. С. Пушкине: «Он и Достоевский близки и противоположны друг другу, как две главные, самые могучие ветви одного дерева, расходящиесяв противоположные стороны своими вершинами, сросшиеся в одном стволе своими основаниями» [4] .
Четыре из семи глав этой части книги содержат в себе оценку Толстого-художника, в них Мережковский дает развернутую концепцию творчества писателя. Главный художественный прием Толстого Мережковский определяет как переход «от видимого — к невидимому, от внешнего — к внутреннему, от телесного — к духовному» или, по крайней мере, «душевному». [6]
Автор считал, что лишь раскрывая «тайны плоти», Толстой приближается к познанию «тайны духа». Достоевский, напротив, движется от внутреннего к внешнему, от духовного к телесному. В качестве обоснования своего тезиса Мережковский развивал мысль о том, что Л. Толстой предлагает читателю массу художественных подробностей, с их помощью раскрывая внутреннюю суть героев. Портреты Достоевского выглядят схематичными, но обретают в читательском воображении жизнь благодаря духовному наполнению. [4]
Мережковский категорично рассматривал отношение Толстого, считая его «двойственным» (для Толстого-христианина она есть «нечто темное, злое, звериное, или даже бесовское…», с точки зрения его бессознательной языческой стихии «человек сливается с природой, исчезает в ней, как капля в море» [7]
Исследуя «тайну действия» в произведениях Толстого, Мережковский отмечает, что автор замечает умение «незаметное, слишком обыкновенное», представить необычным [8] Автор считает, что Л. Толстой первым сделал открытие, которое ускользало от внимания других писателей — «то, что улыбка отражается не только на лице, но и в звуке голоса, что голос так же, как лицо, может быть улыбающимся» [4] .
Другой сильной стороной Толстого Мережковский считает его необыкновенную способность к перевоплощению, умение чувствовать то, что они чувствуют «соответственно их личности, полу, возрасту, воспитанию, сословию…» [9] . «Чувственный опыт его столь неисчерпаем, как будто он прожил сотни жизней в различных телах людей и животных», — пишет автор эссе. Из большого «чувственного опыта» Толстого (по Мережковскому) вытекает его необыкновенная способность изображать «ту сторону плоти, которая обращена к духу, и ту сторону духа, которая обращена к плоти — таинственной области, где совершается борьба между Зверем и Богом в человеке» [10] .
Доклад «Отношение Льва Толстого к христианству»
Поначалу к автору эссе высказывались «эстетические» претензии. Скоро они уступили место претензиям «общественно-идеологическим». Это произошло после того, как 6 февраля 1901 года (незадолго до выхода «Определения») Мережковский прочел доклад «Отношение Льва Толстого к христианству» в Философском обществе при Петербургском университете. Доклад, состоявшийся в зале Совета Петербургского университета, вызвал бурные прения, затянувшиеся за полночь. В интеллигентской среде, как отмечает Ю. В. Зобнин, Мережковский явно «шел против течения, это было сразу усвоено и вызвало немедленную негативную реакцию», а в нюансы его критики «религии Толстого» никто не вникал.
Сразу же после доклада Мережковского «Отношение Льва Толстого к христианству» в печати появилась гневная отповедь народнического публициста М. А. Протопопова: «Скверное впечатление производит этот реферат. Можно любить и не любить Толстого, можно соглашаться с ним и не соглашаться, но разделывать Толстого „под орех“… это уж… напоминает басню о слоне и моське…», — писал он. Протопопов при этом давал Мережковскому следующую хаpaктеристику:
Против Мережковского в либеральной прессе была развернута (как пишет Ю. Зобнин) «настоящая травля, с личными оскорблениями и нелепыми, но эффектными историческими параллелями»; например доклад Мережковского был назван призывом к «Варфоломеевской ночи» («Восточное обозрение»1901. № 85). Протестуя, Мережковский разослал в редакции столичных газет письмо, в котором указывал на недопустимое давление, оказываемое на него, — на «гнет общественного мнения». Письмо лишь вызвало новую волну издевательств: «В одном из рассказов Гаршина выводится ящерица, которой отдавили хвост „за её убеждения“. Г. Мережковский с его протестом очень похож на эту ящерицу, с той лишь разницей, что „хвост“ г. Мережковского целехонек: на целость его никто даже не посягает» [11] , — писала газета «Новости» (1901. № 149).
Отзывы критиков
Тpaктат «Лев Толстой и Достоевский», в течение года публиковавшийся на страницах «Мира искусства», уже после выхода первых частей вызывал стойкое раздражение в «консервативных» кругах читателей, считавших взгляды Мережковского на русскую классику недопустимо «вольными» [11] .
— Северный курьер. 1900. № 299
Одним из немногих современников, высоко оценивших труд Мережковского о Толстом и Достоевском, был В. Розанов. Он считал, что „перед нами… совершенно новое явление в нашей критике: критика объективная взамен субъективной, разбор писателя, а не исповедание себя“ [12] [13] Розанов писал:
— В. Розанов. Во дворе язычников. Часть IV
Н. А. Бердяев, давая в целом высокую оценку качеству работы Мережковского, в статье «Новое христианство» отмечал, что автор «никогда не понимал до конца и не ценил по-настоящему» Л.Толстого [15] . З. Гиппиус в книге «Дмитрий Мережковский» иначе объясняла смысл противопоставления, положенного автором в основу своего исследования: «Конечно, Достоевский должен был быть и был ближе ему , нежели Л. Толстой. Поэтому, вероятно, он и перегнул немного в его сторону и сказал кое-что несправедливое насчет Толстого» [16] .
Г. Адамович писал, что книга Мережковского «Л. Толстой и Достоевский» «имела огромное значение, не исчерпанное ещё и до сих пор». Признавая её некоторую схематичность («особенно в части, касающейся Толстого»), он отмечал, что в ней был дан «новый углубленный взгляд на „Войну и мир“ и „Братьев Карамaзoвых“, взгляд, который позднее был распространен и разработан повсюду. Многие наши критики, да и вообще писатели, не вполне отдают себе отчет, в какой мере они обязаны Мережковскому тем, что кажется им их собственностью» [17] .
Именно бесполая „справедливость“ это мяч в рожу. Мережковский не понимал, что он хоронит своей книгой Толстого. И он прямо проговорился о его cмepти, сказав, в сущности, так: „Ну-ну, посмотрим, как ты будешь дальше“. Мережковский смерил Толстого, то есть ударил челом его же добром.
Софья Андреевна вспоминала: „Лев Николаевич никогда не брал на руки Серёжу. Он радовался, что у него сын, любил его по-своему, но относился к нему с каким-то робким недоумением. Подойдёт, посмотрит, покличет его и только. — Фунт, — вдруг назовёт он сына, глядя на его продолговатый череп. Или скажет — Сергулевич, — почмокает губами и уйдёт“.
Мережковский вышел к Толстому: „Борода, Левинсон“, — почмокал губами и ушёл.» [18]
— Д. Галковский. Бесконечный тупик. примеч. 882
Как отмечал (в биографии 2008 года) Ю. В. Зобнин, до работ Мережковского литературный критик обычно «присваивал» тексту разбираемого автора некоторое «значение», опираясь на биографические документы, позволявщие сформулировать «взгляды писателя», и видел в его произведениях (точнее — в их «идеологически значимых» фрагментах) точно такие же «биографические свидетельства». Мережковский впервые обратился к тексту как таковому, пытаясь извлечь его «значение» из элементов его эстетической структуры. В сущности, Мережковским в этом эссе «…впервые в истории отечественного литературоведения были применены герменевтические методы» [11] , — заключает автор биографии писателя.
Это был французский философ и социолог...
01 12 2024 21:57:47
Члeн Русского ПЕН-центра, творческого совета журнала «Драматург», редакционно-издательского совета альманаха «Петрополь»...
28 11 2024 19:45:25
Он является основоположником классно-урочной системы, систематизатором и новатором в области педагогики и преподавательской деятельности...
27 11 2024 15:48:43
Он родился как единственный сын матери Луи и отца Ким Чен Сока, которые раньше работали кассиром в супермаркете...
26 11 2024 10:11:55
Его отец, Роджер Стерн, был прапорщиком в британском полку, который к тому времени недавно вернулся из Дюнкерка...
23 11 2024 14:14:13
Родился 18 марта 1842 в Париже в семье Нумы Малларме, служашего Управления по делам собственности...
22 11 2024 19:38:54
Ярчайшая представительница Серебряного века русской поэзии...
20 11 2024 18:16:19
2 июля 1942) — советский и казахстанский поэт и писатель, экс-депутат Мажилиса Парламента РК, политический деятель Содержание Биография Б...
19 11 2024 17:17:50
Вряд ли кто-то не слышал о лисе, которая хитростью отняла у ворона сыр, или же о сыновьях, которые в поисках сокровища вскопали весь виноградник...
18 11 2024 17:49:55
Но, в крайнем случае, талант может обойтись и без этого...
17 11 2024 20:38:55
Падение авторитета научного знания способствует подрыву веры в идею прогресса исторической науки...
16 11 2024 17:48:53
А спустя несколько месяцев заместитель гендиректора фонда развития Дальнего Востока и Байкальского региона Михаил Полковов сообщил о возможном «отделении» Бурятии и Забайкалья от Сибири...
15 11 2024 5:16:12
Место битвы – река Калка (территория современной Донецкой области)...
13 11 2024 23:20:49
Является одним из ярчайших представителей русской поэзии Серебряного века...
12 11 2024 12:57:25
Родился в селе Покровском Тобольской губернии (ныне в Тюменской области) в крестьянской семье...
10 11 2024 11:15:57
Содержание Биография Родился в бедной еврейской семье...
08 11 2024 6:12:40
) Иран, Турция, Польша и Швеция в 70 — 80 гг...
06 11 2024 4:43:13
Место рождения: Баку, Азербайджанская ССР Вес: 78 кг Ранние годы Бизнес и Crocus Group Музыкальная карьера Эмина Агаларова Личная жизнь Эмина Агаларова Эмин Агаларов сейчас Слушать онлайн Лучшие фильмы Фото: Эмин Агаларов Видео: Эмин Агаларов Биография Эмина Агаларова Ранние годы Бизнес и Crocus Group Музыкальная карьера Эмина Агаларова При напряженном рабочем графике, казалось бы, времени на хобби и отдых не остается...
04 11 2024 15:51:13
Знаменитый историк Василий Ключевский считал, что именно татаро-монгольское иго принесло разрозненным русским землям единство, поскольку удельные князья постоянно враждовали между собой, а власть хана давала «призpaк единства мельчавшим и взаимно отчуждавшимся вотчинным углам»...
03 11 2024 10:50:27
Этот удивительный писатель, окончивший лишь 5 классов и школу юнг, создавал яркие исторические романы...
02 11 2024 19:23:15
– по старому стилю) в семье Николая Александровича Толстого и Александры Леонтьевны Тургеневой...
01 11 2024 10:48:10
Дважды Герой Советского Союза и генерал-майор авиации...
30 10 2024 18:51:30
Bernhard Kellermann ; 4 марта 1879 — 17 октября 1951) — немецкий писатель и поэт...
29 10 2024 7:45:15
В Декларации резко осуждалась политика натравливания одной нации на другую, проводившаяся царским правительством, а затем буржуазным Временным правительством в отношении народов, населявших Россию...
28 10 2024 14:38:25
Его краткая биография — это отражение целой эпохи в истории России со всеми ее противоречиями: катастрофами, войнами, достижениями, открытиями, масштабными проектами...
27 10 2024 7:37:21
В зону их интересов входили и земли по берегам Черного моря...
23 10 2024 11:34:22
Sir Kingsley William Amis ) — английский прозаик, поэт и критик...
22 10 2024 8:39:43
О, детство давнее! О, краденые дыни И капитан Майн Рид в те дни наивных вер, — Когда на берегу, бродя по красной глине, Я, замирая, ждал разбойничьих галер… Необыкновенная атмосфера знаменитого города способствовала развитию писательского таланта Олеши...
20 10 2024 14:13:27
Начинал карьеру в качестве репортера, затем несколько лет был актером одного из маленьких лондонских театров...
18 10 2024 10:25:37
Деникин родился в семье русского офицера...
17 10 2024 13:37:40
Трудно сказать, сколько восточных языков действительно знал Бартон...
16 10 2024 8:33:56
Мальчику повезло с родителями, это были хорошо образованные и воспитанные люди...
15 10 2024 1:57:30
Еще:
Материалы для подготовки -1 :: Материалы для подготовки -2 :: Материалы для подготовки -3 :: Материалы для подготовки -4 :: Материалы для подготовки -5 ::